«…и еще мою бесконечную нежность к мозаичным мостовым Ехо, и привычку начинать свое утро с чашечки камры, и зашедший в тупик, по милости рехнувшейся судьбы, но самый головокружительный в моей сумбурной жизни роман с Меламори, и бесконечную любовь к моим друзьям, это пронзительное ясное чувство, о котором я до сих пор не подозревал, или просто не задумывался, но оно было со мной...»   Макс Фрай. «Волонтеры вечности»

Какое-нибудь воспоминание из школьной жизни.

 Ну вот, после Гиршова наступила моя очередь        ;-)

 Увы и ах! Тут я не оригинален: получив от Доктора задание «вспоминать!», впал в ступор. «Да что там? Да зачем? Да кому интересны эти всем известные факты? И уж тем более «тогдашние» ощущения и эмоции. Мы–то уже здесь и сейчас. И мало того что вспомнить их и оживить, так еще и в «фантик слога» завернуть (хорошо, что не режиссуры)… Дык а это ж уметь надо!… В общем нигилизм и стыдобище.

Однако, под неумолимым давлением обстоятельств (по фамилии Г.Э.Штенгель) третьего дня залез на нижнюю полку за старой папкой со старыми фотками и прочими вещдоками того (чего уж греха таить!) незабываемого времени…

До сих пор помню непроходившее долгое время ощущение нереальности происходящего на фоне недосыпов над домашними заданиями: все новое, непонятная математика, таинственная физика, люди, события…

Наверное, это было уже зимой (когда ночи темные и длинные). Просыпаюсь среди ночи (часа три, было), в полной уверенности, что прозвенел будильник и пора вставать. Начинаю на автомате одеваться, и тут входит встревоженная мама и спрашивает: «Ты чего?». Уф‑ф‑ф… Приснилось…

Из той же серии: по дороге в школу в мчащейся и качающейся электричке черчу (!) красивую картинку ‑ доделываю задание по стереометрии (плоскость пересекала то ли пирамиду, то ли конус…).

А еще помню, (не сразу, а через какое-то время) пришло ощущение, что за самим процессом учебы, домашними заданиями, уроками – этим кругом обязательной «школьной работы» ‑ ускользает и навсегда уходит с каждым днем что-то важное, неуловимое, бесценное. Наверное, это и было непонятое и неосознанное еще тогда ТО, что мы пытаемся воспроизвести на этих страницах. «Альма-матер, альма–матер…»

Друзья – Борька, Витька… (Не то, что этот заносчивый Глеб ‑ хоть и земляк!). Ну, как не привязать другу шнурки ботинок к нижней перекладине второй (!) парты среднего (!) ряда в разгар урока химии. Ну, и портфельчик его заодно уж тихо передать на другой конец класса. До сих пор хранится потертая таблица растворимости солей и оснований в воде, изрисованная (как дерево на проходной аллее старого парка) соседом по парте, неким Борисом Б. минипортретами меня, его самого и заходившего в класс во время нашего урока разбавить олеум водой (шипело классно!) Воловика.

Петрович. Пиджак мешком и вечный галстук до 4й пуговицы сверху. Лукавство, ум и остроумие. А какое неимоверное количество шаров было надуто, чтобы поздравить его со свадьбой! Сколько их было? 20? 50? Помню, что МНОГО. И, конечно, доставка только через знаменитый заповедный балкон, ‑ счастье, что он там вообще был!

С Петровичем связано много удавшихся гениальных (а как иначе?!) начинаний. Вот опять же знаменитая анонимная подписка Петровича на ценные специальные газеты и журналы. Помню, как долго собирали деньги на эту затею: многие реагировали крайне опасливо и настороженно (боялись, что обидится?). Заполняем квиточки в почтовом отделении на Литейном… И вот долгожданный миг: через много месяцев после того, как подписка закончилась как-то на уроке Петрович тихо так и проникновенно говорит: «А знаете, мне кто-то выписал много всяких разных изданий…» И смотрит так это внимательно на класс. Есть контакт! Так и не знаю, узнал Петрович, какой класс организовал диверсию или нет.

Еще одна удавшаяся и удачная затея – подарок Петровичу на день рожденья книги Жукова «Воспоминания», о которой он только накануне (!) очень тепло и лестно отзывался на уроке. Искать книгу (дефицит ведь!) на книжный черный рынок в Автово был снаряжен Женька Аснис. Может, кто еще помнит, в каких полях и кустах тот рынок в те времена располагался… Нашел. Подвиг! Удача!

НВП – предмет отдельных ярких воспоминаний и многочисленных «легенд Невского проспекта».

Отработка строевых приемов (в пределах возможностей коридора перед кабинетом НВП).

Учащаяся Богорад!

Я!

Отдать честь перед строем!

Есть!

А удачливая вечная авантюристка Ритка, которая сдавала за всех подруг сборку-разборку автомата?! (Или это была набивка магазина?) Достаточно было прийти и назвать нужную фамилию. Вопрос к непосредственным участникам: сколько зачетов было сдано таким новаторским способом?

Самый первый урок по НВП тоже вспоминается. Мы сидели со Стариком (это, конечно Б.Бельфор) за одной партой, слушали про поражающее действие ядерного оружия, дальность, мощность взрывов и только что вслух не ржали (вслух ржали после уроков), когда после очередного банального факта из жизни средств ядерного поражения Анатолий Константинович проникновенно и серьезно оглядывал класс, делал характерный жест рукой (описать невозможно, могу только показать) и вопрошал: «Как это понять? /долгая пауза/ Как это понять?..» После чего тема раскрывалась еще глубже.

Воспоминания о математике и НВП навеяли воспоминания об одной правдивой истории, поведанной мне в армейской переписке все тем же Б.Бельфором (Старик, не поверишь, но все твои письма сохранены!). Поскольку в истории ничего личного нет, а она имеет непосредственное отношение к 239, то привожу ее без «явного и письменного согласия автора».

«… Что хорошего? Среди офицеров обнаружился один 239-вец 1979 года выпуска. Было несколько очень приятных для меня минут ‑ вспоминали. Его учили Кукса и МГ, Пин и Лебедева, а также Новгородов и «papa» Эйделькинд. Примечательно, что он в армии не по убеждению, как Р.Иванов, а по несчастному случаю – его стрший брат, офицер-зенитчик, был задавлен гусеничной пусковой установкой. А их семья – военная династия. Слово отца – и плакал его матмех. Но к чести его, он мужик очень конкретный, воспринимает жизненные трудности как данность, и к тому же с юмором. Говорит, что высшая математика пригодилась ему в жизни только один раз – стоял дежурным по батарее, пошел по…ть и уронил в очко ключи от оружейки. Тогда взял проволоку, согнул интегралом и достал.»

Лешка Никулин старательно и хорошо учился, но постоянно при этом у всех подряд спрашивал: «А ты уже учил химию?» ‑ «Да.» ‑ «А это трудно?» ‑ «Нет.» ‑ «А сколько времени это у тебя заняло?» ‑ «Не помню…» ‑ «Ну, больше 20 минут или меньше?..» ‑ «…!!!» ‑ «А ты уже учил историю?» … В один прекрасный день пул народа тайно составил расписание, подготовил и распределил среди участников акции список вопросов, назначил время начала акции, выяснил домашний телефон вопрошавшего, и… Да, что было, то было.

Первый урок биологии. Т.А.Авдеева зачитывает список, чтобы познакомиться с классом. Доходит до буквы «Ш». «Штенгель Глеб» ‑ «…» ‑ «Штенгель Юрий… Хм… Вы что близнецы?» ‑ «…» ‑ /пауза и оценивающий взгляд профессионала/ ‑ «Однояйцевые наверное…»

Кэмэл. Жара, поле, летающая свекла и юркие шассики (тракторишки такие с кузовом спереди). «Внимание! В лагере «Дзержинец» объявляется подъем!» ‑ вкрадчиво – елейный голос М.Г.Щепеткова из репродуктора. Рев забойного музона.

Очередной вечерний капустник. Тема: «про кино». Семерка ставит стилизацию под индийский фильм. Сюжет: два брата-близнеца Паша и Леша (ударение на последний слог; исполняют Паша Тимофеев и толстый Лепа Кузьмин) разлучены жестокой судьбой во младенчестве и не знают о существовании друг друга. Через много лет они встречаются при драматических обстоятельствах и зов крови подсказывает им who is who. Рефреном звучит диалог:

(обнимая брата) Паша!

(обнимая брата) Леша!

(обнимая брата) Братишка!

(обнимая брата) Близняшка!

А как там наша мама?

Она умерла!

А как там наш любимый слон?

Он умер вместе с мамой!..

Незабвенный Валдай. Готовимся к походу. Кого-то родители пускают, кого-то не пускают. Уговоры, клятвы не сидеть на земле и не переутомляться. Алену отбили. Она едет!

«Выглянуло солнышко, блещет на лугу…», «Дрожи буржуй – настал последний бой!», «И снится нам не рокот космодрома…» ‑ маршевые кричалки и вопилки. Стертые ноги. Вика – сестра Милосердия. (Лечиться было приятно!..)

Рассказы М.Г.Щепетковапо вечерам над озером Селигер, к сожалению, словами не передать. Есть некоторое количество фотоматериала, который не вошел в это издание по техническим причинам. Надеюсь, со временем удасться реализовать задумку о публикации всего фотоархива в Инете…

And the last, but not the least.

Полутемное плацкартное купе поезда Мурманск – Ленинград. Мы возвращаемся из последней школьных времен вылазки, из мартовских Хибин-85. Нам хорошо и радостно, наверное, мы просто счастливы (хотя, вероятно, и не понимаем этого). И Щепетков говорит в какой-то момент: «Запомните это. Берегите это. Таких друзей вы уже никогда в жизни не найдете».

Конечно (мы же с вами люди взрослые ‑ понимаем!) он был прав и неправ. Неправ потому, что многим из нас повезло уже после школы найти настоящих друзей на всю (дай Бог!) совместную жизнь. Кому-то повезет их найти. И наши дети (дай Бог!) тоже станут нам хорошими друзьями. А прав он был (ох, как он был прав!) потому, что… Ну, вы сами знаете, почему!

PS:

В качестве постскриптума хочу сказать «спасибо» Галине Михайловне и Янине Макимовне. В постсткриптуме потому, что это «спасибо» не укладывается в разряд школьных воспоминаний о друзьях и баек из водоворота школьной жизни. Это особое «спасибо».

Спасибо Вам, Галина Михайловна! Вы не были (и не могли быть) другом, но были всем нам Другом. Негромко, вполголоса, но твердо вели, наставляли, заботились. Без Вас тогда были бы все мы, но не было бы той «четверки», того класса.

Спасибо Вам, Янина Максимовна! Наверное, мало кто из нас, обормотов, отвечал Вашим высоким стандартам по начитанности и умению выражать свои мысли о прочитанном, но любопытство и жадность до узнавания, открытия для себя нового в литературе была так нова и заразительна… И она заразила. Во время службы в армии у меня было хобби такое: просил из дома мне понемногу в письмах стихи присылать и учил их, когда время было. Ну, как не вспомнить Вас и Ваши пятиминутки.

Спасибо!

Главные события в Вашей жизни за последние 20 лет.

Жена и дочка. И тут я, простите, не оригинален.

Главные планы на следующие 20 лет.

Встретить всех вас на 30 и 40-летие выпуска здоровыми и веселыми.